Теперь, конечно, мы все знаем, что Джуно не сделала аборт, иначе фильм длился бы 20 минут. Джуно беспокоится о своём маникюре. Она, кажется, чувствует себя довольно хорошо из-за своего решения, пока не встречает одноклассницу Су-Чин, которая протестует в одиночестве возле клиники, крича: «Все дети хотят родиться!» Диабло Коди намеренно выставляет протестующих против абортов несколько глупыми, тем, что они делают ошибки в своих плакатах и заявлениях. И все же именно Су-Чин влияет на решение Джуно. Она говорит Джуно, что её будущей ребёнок, если это будет девочка, тоже захочет сделать себе маникюр, и как только Джуно попадает в клинику, она не может думать ни о чём другом. В этот момент все вокруг начинают выводить её из себя, используя свои ногти по-разному: ковыряют, царапают ими и кусают их. Из-за этого Джуно сбегает из клиники и решает: у неё будет ребенок.
Кто-то может сказать, что эта перемена взглядов слишком внезапна и примитивна, но я бы попросил этих людей вспомнить то время, когда им было пятнадцать. Вы думаете, что находитесь на пороге взрослой жизни, но не понимаете, что вам ещё далеко до того, чтобы во всём разобраться. Один комментарий, сообщение или факт могут перевернуть ваш мир с ног на голову, и это именно то, что происходит с Джуно. Даже если это от кого-то неграмотного, в этом возрасте так легко сбиться с пути. Смысл персонажа Джуно в том, что она думает, что у неё всё в жизни продумано, но к концу фильма она понимает, что ей предстоит еще многому научиться. Если бы в начале фильма Юнона могла руководствоваться строгим набором правил и безукоризненно принимать решения, это лишило бы аутентичности, которой Диабло Коди и Джейсон Райтман пронизали фильм. Как ясно даёт понять Коди с самого начала сценария, этот фильм создан не для того, чтобы давать грандиозные размышления о более важных жизненных вопросах. В фильме не уместилось бы, чтобы Джуно расплакалась перед Лией или её родителями, восклицая, зачем ей нужен этот ребенок. Здесь не тот стиль. Джуно меняет своё мнение, и жизнь идёт своим чередом, и нет времени для грандиозного монолога о защите жизни.